18
января выступал у рабочих — ремонтников
автобазы N1 недалеко от Рогожской заставы. Встретили и слушали очень
хорошо, с интересом.
ххх
19
января были у Осиных: настоятельно звали. Наговорились вволю. Сынок у них
растет, пять лет, хулиган, эгоист уже невыносимый. От чрезмерной материнской
любви что-ли? Только мы на порог, он спрашивает у Тони: "Что ты мне
принесла?"
ххх
Был Коля Малашич, лейтенант, служит в Воронеже. Квартирные дела
его наладились и настроение лучше. Много пишет, славный парень. Поэт! С
поэтическими странностями.
ххх
От Н.Рыленкова две дарственные книги и очень прочувствованные
слова о моих, посланных ему книгах.
ххх
Ушедших там, в высотах, как миров, сегодня к ним ушел и Комаров. Ходил, хотел посмотреть урну с прахом. Не тут-то было! 0чередь на несколько километров. Дня не хватит .
ххх
Славка Рябков из Деревенек (вот уж сельская наивная простота):
— Дядя, шарик ваш не кусается?
Архитектор Заварзин оскорблен за свою породистую старуху-суку:
— Она
идти не может, а вы лифт держите.
ххх
С утра 26 апреля еще
семи часов не было, уже навалились гости из Деревенек, за покупками приехали.
ххх
14 мая
дома читали статью Олега Михайлова "Взлет и падение одесской школы".
Что ж, пора сказать правду об этой "русской литературе" в русской
литературе. Хорошо и доказательно.
ххх
Проснувшись, думал о запустевшем, заброшенном доме лесника в
лесу от Старых Ярилович. В сумерки жутко думать, что такой с виду жилой двор
безлюден (стихи).
ххх
Как-то прочитал в "Известиях" заметку: следопыты
потратили немало сил, времени, разыскали, все узнали о герое, который считался
погибшим. Но оказалось, он не погиб, живой. И весь интерес у них пропал к живому.
Это потрясло меня!
ххх
3-го октября ездил на празднование в Константинове. Из
Рязани выехали на автобусе. Всю дорогу проговорили с Банниковым. Он рассказывал
о своих злоключениях, когда писал о Пастернаке и составлял его книгу. О том,
как хоронили Есенина. Не заметил, как въехали в село. Машин было
видимо-невидимо и начальственных неуклюжих купеческих "чаек" и
автобусов, и грузовиков.
Все та же ярмарка тщеславия!
Те, кто прежде душили и запрещали Есенина, теперь лезли выпятиться на его фоне.
Поэты где-то оттерты, в уголке. Особенно местные, рязанские. Их даже не допустили
не только слово сказать, а и на ужин, на банкет тем более, куда высокое
начальство не явилось, заставив себя ждать. Наверно, Кочемасова ублажали, принимали.
А что-там какие-то писатели...