ххх
На свете где-то
Есть и мой читатель,
Как я, такой же,
Тихий и мечтатель,
Застенчивый такой же
И несмелый...
ххх
Заглянул в учебник "Русская советская литература",
составленный А.Дементьевым, Е.Наумовым, Л.Плоткиным. До наглости эта линия оттирания
русских писателей от русской литературы. Похоже, что это учебник литературы
народов СССР и одного народа, к которому все остальные народа примыкают.
Учебник утвержден Министерством просвещения РСФСР.
ххх
Подражают больше тому, кому, им кажется, легче подражать.
Рафаэлю или Рубенсу, Толстому или Блоку труднее. Но как ни изощряются
подражания, даже совершеннее вроде подлинника мастерят, но духу подражать куда
труднее. Дух подлинника отсутствует. Вот в чем секрет. И далее — непохожесть.
Нынче умеют кое-кто даже совсем непохожими быть. Именно умеют, не будучи
таковыми. И это характерно для нынешних вообще. Поэтому такого сорта и толка
непохожесть всегда неестественна так, что до абсурдности (мол, такое видение у
художника, но если красота до отвращения безобразна, омерзительно пошла…)
вульгарный реализм и социалистический реализм, и тем более модерновые разные...
Быть непохожим во чтобы то ни стало: у них прекрасное, значит, у меня
безобразное должно быть, у них целомудренное, у меня циничное, у них чистое, у
меня любовное с грязью, смакование разложения...
ххх
Христос таким стал русским, так обрусел, что уже как будто
мы от него пошли. Такие же необратимо самоотверженные в лучшей своей духовной
частице, такие же одержимые, бунтующие
против зла и несправедливости (Аввакум ярче всех, пожалуй, как и Разин, и
Пугачев — уже совсем другого толка), неуемные, фанатичные правдоискатели,
богоискатели в самом безбожии даже.
ххх
Заботы, служба
С десятью нагрузками.
Заборы русские
С афишами нерусскими.
ххх
25-го начали с Тоней переводить Брыля (продолжение "Горсти
солнечных лучей"), страницы четыре текста перевели. Так же интересно. Вечером
выходил, думал купить "Дружбу народов"
№ 8 за прошлый год: там хвалят наш перевод Мележа. Не купил, журналы
сдали на склад.
ххх
На обратном пути шел и любовался просветленной снежностью, думал
о ней. Из того, что думалось, в стихи о ней отделился экспромт "Поздний
первопуток". Думал, приду сразу сгоряча напишу его. И тут же остыл.
Сегодня в "Правде" передовая: "Учитывать
мнение каждого". И до чего уже залгались. Сами не замечаем нелепостей, над
нами властвует ложь бесконтрольно.
ххх
17-го. Проснулся в
третьем часу, спать не дало такое:
Один: мой край и я.
Другой: миры мои.
Крикливы крайние,
Непримиримые.
Но цель особая.
Одна и прочная:
Своей особою
Затмить все прочее...
Ни эти левые,
Так обнаглелые,
Ни эти правые,
Такие бравые.
Прожить бы правдою,
Но не парадною...
ххх
Вчера успел поправить "Поздний первопуток", сделал грубый набросок стиха
"Просветленность", пытался править стихотворение "Владимир
Ильич", но не успел. Поехал на совещание военной комиссии в СП РСФСР. Речь
шла о подготовке к 25-летию победы. Особенно взволнованно говорила о равнодушии
к инвалидам и вдовам, о неуважении памяти павших Ольга Кожухова.
Сказал о
том, что комиссия не связана с газетами, особенно с "Комсомолкой", о
важности поездок в свои части писателей и о чиновном, ставящем в зависимость от
политики память павших, чувство первостепенности защиты родины, боязни правды —
урок не впрок, может обойтись дороже еще. Какое-то дикое поветрие для нас закатывать
помпезные мемориалы, стоящие миллионы, которые пригодились бы на пенсии
инвалидам и вдовам, сарай из мрамора, в котором заживо сожгли людей. Отменили
день победы, ввели день милиции.
ххх
26-го закончили переводить Брыля. Он в порыве быть во что бы
то ни стало справедливым до конца уж и Гоголя, и Сенкевича осудил, что они
тогда, в свое время, не рассчитывали на будущий интернационализм. (Бульба.)
Будто на него сейчас положиться можно.
ххх
Читал поэмы Туркина. Лирик он все-таки, а не эпик, как утверждает Вася Федоров. Иное дело, что сама лирика у него описательная, достоверная, фактическая даже, и в этом смысле она действительно эпична. Но сюжет ему явно не дается, или дается хуже, чем лирические, переживательные места, воспоминания, что тоже лирика. Красками и музыкой он не богат. А мыслями — да, размышляет. Но сам, думается, умнее своих стихов… Бывает, ведь, наоборот.
ххх
Тоня
рассказала сильную историю. У нас в доме живет человек лет тридцати, со
слуховым аппаратом ходит. Туберкулезный. Без одного легкого. Это — жертва
войны. Маленький был в оккупации. Немцы матери заявили: будет кричать — расстреляем. Она прятала его в сарае. И так
застудился он, что на всю жизнь калекой остался. И нашлась девушка, пошла за
него замуж. Жили на шестьдесят рублей. Учились оба. Родился ребенок. И когда он
получил первый гонорар пятьсот рублей, она сказала: "Теперь мы живем
хорошо".
ххх
Как много среди пишущих
Сановных,
Нет среди них
Поэтов неподкупных.
Основаны не на своих основах.
И мельче мелкого,
А ходят в крупных...
ххх
16
февраля перед сном перечитывал "Слово о полку Игореве" на
старорусском языке. Иначе оно никак не звучит. Даже в самых близких переводах
слабее, чем в подлиннике. И уж никак не воспринимается ни в одной попытке
передать его современным стихом, тем более модернизировать. Оно совсем
исчезает. Мстит исчезновением. Оно неповторимо. А на древнем воспринимается
очень живо, очень поэтично, очень свежо. Глубоко волнует, образно, ярко,
естественно. Бесконечно люблю его. Что-то такое родное, могучее, великое в нем.
И склад его духа, душевность — все это
такое русское... Навеки.
ххх
Все поплыло, что ночью насыпало. Не пишется, не думается.
Душа и голова пусты. Был Пешковский, врач литфондовской больницы. Не врач, а
пустое место. Разносит сплетни городские.
ххх
Заходил Миша Бродин. Восстановили его в партии на парткомиссии.
И мое письмо о нем там читали. Стыдили деятелей за исключение. И я рад, как
своему, кровному. Хорошо людям делать добро.
ххх
Вечером семейно дружно-задушевно читали эпиграммы русских поэтов
18-19вв., а затем пародии Архангельского. Надо почаще так.
ххх
Сегодня в "Комсомолке" статья о том, что человек
может прожить девятьсот лет. И это научно обосновывают. Мне кажется, что это
яркий пример расхождения теории с практикой: в жизни готовится бойня для
семнадцати и двадцатилетних жизней.
ххх
Поразительно и очень показательно у Витте, как царь балканской
соседки Николай Черногорский плакался нашему Николаю II в
жилетку и цыганил, чтобы тот отдал ему контрибуцию с Турции, завоеванную русской
кровью. И тот согласился. Но Витте нашел в законе статью, запрещающую это. А
сколько их и теперь сосальщиков крови русского народа!
ххх
21-ое марта партийное собрание: письмо из ЦК о бедах всеобщих.
Не бережем, не экономим, транжирим.
Письма тут не помогут. Меры нужны. Самих себя усовещаем, отводя
глаза на малые хищения.
ххх
1-го
апреля приехал в Нижние Деревеньки к Тоне. Чуть просветленная хмурость, ветерок
рябит воду на затопленном лужке, под окнами плавают, ныряют утки, куры по бережку шатаются. Долго отсыпался. Ходил
смотреть Бык, который вышел из берегов и дошел до колодца. Зеркало воды серое и
по нем так невесомо-неслышно плыли льдины. Цвета обесцвечены, приглушены.
ххх
И так вдруг озарило меня это, когда Тоня с хохотком своим
задушевным рассказывала о соседе, что из огромной камеры лодку клеит всё, а мы
с Виктором ели вкуснейший на свете борщ её, подумал о чем-то добром,
до-детскости чистом и злобном чиновном в русских людях, что худое — это
духовная слепота, а доброе — прозрение духовное (жалость, сочувствие, а там — жестокость,
тупость, бесчувственность).
ххх
4-го апреля
поздно приходили две женщины с жалобой. У одной из них убили мужа. Осенью пошел
к отцу в деревню Малеевку, что за сахарным заводом, и не вернулся. Искали три
месяца и не нашли, а весной в паводок нашли в ручье убитым. Лежал так в воде,
что и документы не намокли. Малеевские родственники распустили слух, что он
утонул, а в ручье осенью воды было воробью по колено. Куда только ни обращалась
пострадавшая, дело так и осталось нерасследованным.
ххх
В колхозе "Прогресс", недавно расхваленном, сгорел
коровник. Семьдесят коров, стельные многие, сгорели. Говорят, ворота были
снегом завалены, не могли выпустить. А сторожа где были?
ххх
Одиннадцатого апреля вернулись в Москву. Тоня сходила в
магазин, сварила завтрак, уколола меня. Одна всю семью делает такой родной жизнерадостной.
Она и вдохновение наше, и душа, и свет душевный, и тепло материнское и нежность
друга, любовь жены, все, решительно все.
ххх
Такое удушье, удушение чувствовал только после войны при
Сталине, в самый расцвет культа, что покончат с поэзией, удушат (годы вымученных
хвалеб, словоблудия)... и теперь что-то очень напоминающее… Только еще острее, потому что после некоторого
послабления.
ххх
Восьмого мая перед сном читал стихи Л.Решетникова. Очень уж
запрозаичен. Да и с чужого голоса во многом. То вроде от Киплинга через раннего
Тихонова (ритмическая угловатость) то от Твардовского. Потом читал Академика
Грекова о культуре древней Руси. Это очень интересно.
ххх
Двадцать
пятая годовщина Победы. Парада не было. Вспомнил своих братьев, погибших на
войне в самом расцвете. Почты была целая охапка. И верстка "Тревожного
мира? Были мои студенты. День пропал для работы.
ххх
24 июля услышал, что сняли секретаря Курского обкома Монашева
после вручения второго ордена Ленина области. Говорят, был груб, зажрался, три
дачи построил, продавал их. Теперь первым бывший агроном Гудков.
ххх
Отрезают у людей лишнюю, якобы, землю от огородов, делают
это как нарочно, для озлобления. А земля эта, отрезанная, на виду у всех бурьяном
зарастает. Развращены землей и неограниченной властью.
ххх
Это наглое, бесстыдное, злобное ханжество (за дураков
считают все что-ли), когда раскрываются в статьях преступления (грабеж,
казнокрадство, разбой, а называют это ошибками), и укрывательство, и выгораживание свыше: не видят, мол, не разобрались...
Видят и видели. Сами от воров имели! Дураку ясно!
ххх
14
сентября. Набросал два задуманных еще на севере стихотворения: "Северное
сияние" и "Сосредоточенность". Вчера Тоня вспомнила слово
"мутоврить". Нашли у Даля. Еще "тазить". Вот знаток языка!
Не Виноградовым, Ушаковым и Ожеговым чета!
ххх
15 сентября. С утра закончил стихи "Добрые люди",
читал рассказы в "Нашем современнике" для редколлегии, которая сегодня
не состоялась. Но я поговорил начистоту с Викуловым. Опять за моими плечами
обсуждались без меня материалы белорусского номера, который я ездил в Минск
организовывать с Богдановым. И по моим переводам консультировались с
М.Горбачевым. Мой авторитет взят под сомнение. Аврамчику мой перевод послали,
усомнившись, так ли я перевел те стихи, которые хвалил сам Викулов. Я заявил
ему, что уйду из редколлегии.
ххх
Сегодня была со стихами родственница Н.Логунова по его
просьбе. Начал указывать, что плохо, убежала со слезами.
ххх
Сегодня
проснулся — только рассветать стало.
Хмуро и мокро. Пошли грибы. Вчера несли с электрички, несли ведрами и кошелками,
а на базаре три белых гриба рубль. Капитализируется сознание. Сейчас уже поговорка
"дешевле грибов" звучит невероятно.
ххх
17
сентября. Был на заседании есенинской комиссии. Написал стихотворение
"Яриловичи", но еще надо работать над ним. Вечером уехал в Гомель к
матери. Ночью в Гомеле набросал стихи "Поэзия прикосновения" и
"Радость". Днем ездил в город, вычитал стихи в «Гомельской правде»
был в музее. Ничего у них нет о Тимоше Бородине — защитнике Гомеля.
23-го вернулся в Москву. Здесь траурная весть: умер наш
комбриг И.А.Колышкин, человек большой души, ума, характера, легендарный подводник,
ветеран Северного флота. Жарковский, бывший на похоронах, сказал, что еле
добились места для урны с прахом на Ново-Девичьем. Промыслов сказал, что
рангом, мол, не вышел...
ххх
С какой-то злорадной злобой,
Отъявленной, узколобой
Уничтожают деревья
И старину,
Гадят себе и людям...
ххх
Удавить человека в человеке, удушить в нем все, что не
казенное, живое, неповторимое, всех превратить в беспрекословное свое подобие и
полное отсутствие внимания к человеку, злорадно-злобствующее безразличие к
нему, прикрытое фразой заботы о нем — что
еще может быть ужаснее и отвратительнее. Большего врага у советской власти и
быть не может. Все свести с безраздельным
сатрапством к одному дню. Пока я властелин — все
моему дню, пока меня не оплевал такой же другой, чтобы возвысить себя и свой
день.
ххх
28-го проснулся рано и написал "Проводы ветеранов", задуманное еще в Полярном сразу после войны,
когда провожали первые партии ветеранов. Посвятил комбригу Колышкину.
Вчера прочел свою студентку Ухалову Татьяну. Очень слаба,
вся на эпигонских соплях. Отругал. Ушла не шибко храбрая. Вечером смотрели дома
французский фильм "Приключение в загородной даче". Для толпы стряпня.
Смешно, и думать не надо. Это как раз и покупаем.
ххх
1-го
декабря приехали в Кострому я, Банников, Боков и другие. Встретили обкомовские
работники, поместили в гостиницу. До обеда беседовали у секретаря по пропаганде
Архипова Бориса Семеновича. Человек интересный и откровенный, без демагогии.
Разделили нас на две группы: в одну все признанные, в другую — неизвестные. Нас послали в глушь, на родину
Сусанина. Приехали поздно. В клубе одни дети. Пока собирались люди, нам
предложили посмотреть. Ферму. Коровы красавицы, есть некоторые по две тонны,
молоко высокой жирности. Доярки все вдовы. По двадцать коров на каждую. На
ферму приходят в пять утра, уходят поздно вечером. Еще и свое хозяйство доглядеть
надо. Летом корма заготавливают сами, телят выхаживают тоже сами. Работают без
отпусков. Зарабатывают по 70-100 рублей в
месяц. С работы приходят такие усталые, дома тут же валятся отдыхать. Одна
женщина сказала, что если б не телевизор, жизнь была бы темная, как бутылка.
Сравнение поразило. Говорят красиво, чисто, с северным своеобразным потягом,
окают мягко, приятно.
ххх
Вечером наговорился по телефону с М.В.Исаковским. Звонил из
Костромы секретарь Архипов, говорил, что прочитал мои стихи, и они ему
понравились.
Перевел 220 строк стихов белорусского поэта Олега Лойки.